Сгорит безутешный камин,
кармином и златом крапленые щупальца цепки,
взовьется смиренный "аминь",
порхнет словно птица под своды заброшенной церкви,
навылет прострелет настил,
прильнет одесную, приняв надлежащую чинность;
не в том, что умею снести,
но в том благодатная сила, чего не случилось.

Когда у стальной колеи
проносятся жатвы, которых уже не обрящем,
ничтожны гаданья мои,
как все, что о прошлом, о будущем, о настоящем,
ничком, двойником соловья
лишенного голоса, но наделенного стилем
о том помышляю лишь я,
чего избежали мы, друг мой и что упустили.

1997, Сан Диего