Обидой и болью
	расцвечены флаги
		минувшего дня...
Как символа воли -
	пера и бумаги
		лишили меня.
Но голос от сердца
	больного надеждой
		не оторвать.
Заветная дверца,
	зеленая прежде,
		черна опять.

Глухой - не услышит,
	слепой - не увидит,
		дурак - не поймет,
чем сердце то дышит
	и что ненавидит,
		когда поет.
Любовью печальной,
	тоской безысходной
		заражено,
мечтою фатальной,
	строкою свободной
		поет оно.

Серебряный тополь
	на улице сонной
		зацвел опять.
Под мраморный цоколь
	в последнее лоно
		не ляжем спать.
Ударим по струнам -
	пусть головы кружит
		шальная песнь!
Сердцам нашим юным
	не надо оружья -
		гитары есть!

Апрель 1988, Баку