Плывет в тоске необъяснимой пчелиный хор сомнамбул, пьяниц.
В ночной столице фотоснимок печально сделал иностранец,
и выезжает на Ордынку такси с больными седоками,
и мертвецы стоят в обнимку с особняками.

Плывет в тоске необъяснимой певец печальный по столице,
стоит у лавки керосинной печальный дворник круглолицый,
спешит по улице невзрачной любовник старый и красивый.
Полночный поезд новобрачный плывет в тоске необъяснимой.

Плывет во мгле замоскворецкой пловец в несчастие случайный,
блуждает выговор еврейский на желтой лестнице печальной,
и от любви до невеселья под Новый год, под воскресенье,
плывет красотка записная, своей тоски не объясняя.

Плывет в глазах холодный вечер, дрожат снежинки на вагоне,
морозный ветер, бледный ветер обтянет красные ладони,
и льется мед огней вечерних, и пахнет сладкою халвою,
ночной пирог несет сочельник над головою.

Твой Новый год по темно-синей волне средь шума городского
плывет в тоске необъяснимой, как будто жизнь начнется снова,
как будто будут свет и слава, удачный день и вдоволь хлеба,
как будто жизнь качнется вправо, качнувшись влево.

Июнь 1988, Баку